14. Российская теоретическая социология

Этот социокультурный проект посвящен развитию Российской теоретической социологии, формированию ее самосознания. При всей кажущейся незначительности предмета он чрезвычайно важен и для выхода Российской социологии из кризиса и для существенного повышения ее роли в жизни общества, которая сейчас остается микроскопически малой. Он имеет значение не только для России, но и для других стран мира, где положение и роль социологии не намного лучше, чем в России. По горькому, но справедливому замечанию Н.Лумана, в ХХ веке "социология ощутимым образом так и не продвинулась в сфере теории общества", отсутствие которой определяет кризис социологии, "впечатление истощения и уныния" в ней[1]. Социологи плохо знают не только общество, но и самих себя. Вряд ли кто-нибудь из социологов ответит на такие простые вопросы: Сколько социологов обслуживают каждую сферу общества в том или ином городе, в стране, в мире? Какие сферы и отрасли и в какой мере затрагиваются социологическими исследованиями? Каково качество социологического продукта и каков его объем по сферам общества? Какова стоимость этого продукта? Как он влияет на динамику воспроизводства других ресурсов общества? На сколько процентов известна социологам картина общества в стране и на сколько она неизвестна? Какие вызовы современности фиксирует социология и в какой мере? Какие социокультурные проекты предложили социологи в качестве ответов на эти вызовы?

На эти и множество подобных вопросов у социологов, по большей части, нет ответа, потому что нет таких вопросов в их самосознании, ограниченном традиционным, отраслевым и узко эмпирическим, менталитетом. Преодолению его ограниченности посвящен данный проект, который, по сути, является Программой нового и большого социологического исследования самой главной части социологии - теоретической. Хочется надеяться, что данный проект вызовет не только национальный, но и международный интерес. Проект представлен в форме статьи, подготовленной почти год назад для публикации в одном из центральных журналов, но которая так и не опубликована им.

РОССИЙСКАЯ ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ: ПЛЮРАЛИСТИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД И ПРОГРАММА ЭМПИРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

(Для английского издания из этой статьи мы оставили только перечень парадигм российской социологии и программу ее эмпирических исследований, которые могут иметь интерес для зарубежного читателя)

Вопрос бытия и статуса российской теоретической социологии является очень актуальным и даже болезненным в связи с неуклонной модернизацией российского менталитета. В нашей статье предпринята попытка рассмотреть этот вопрос и наметить программу его эмпирического исследования с позиций тетрасоциологии. Предмет анализа - российская социология вообще, теоретическая в особенности. В нем выделяются следующие аспекты: российские социологи (ее человеческий, кадровый ресурс), социологическое мышление и культура (информационный ресурс), социологические институты (организационный ресурс и структурация), социологическое образование (процесс воспроизводства социологической культуры), транзит российской социологии в последнее десятилетие (состояния ее генетики). Конечно, эти аспекты переплетены, взаимовключают друг друга, составляют предмет "социологии российской социологии" но, при этом, качественно различны. На их основе сделана попытка сконструировать социологическую картину российской социологии. Рассмотрим некоторые позиции социологии российской социологии.

Анализ российской социологии (здесь и далее имеется ввиду только теоретическая социология, если не оговорено иное) некоторые справедливо начинают с вопроса "Кто они, российские социологи, в наши дни?"[2], который, что называется, "берет быка за рога". Действительно, социологи являются производителями социологии, с них она начинается: каковы творцы, таково и творение! Блестящий и точный вопрос. Ответом на него должен быть социологический портрет российских социологов: сколько их всего, какого пола, возраста, квалификации, как распределены по регионам России и по ветвям занятости (академической, отраслевой, вузовской; теоретической, среднего уровня, эмпирической), по институализации, по доходам, по источникам получения доходов, по знанию иностранных языков и т.д., а главное - по духу, по качеству своей теоретической позиции (монизм - плюрализм), по школам и направлениям социологии. К сожалению, такого портрета нет.

Прошлое десятилетие справедливо называется эпохой "Большой растерянности и Больших ожиданий" социологии, когда "в одночасье было подорвано доверие к марксистским схемам". Но изменилось ли в одночасье сознание их носителей, российских социологов? "После упразднения марксизма-ленинизма" далеко не все его кадры поменяли "свои прежние установки", что оставило сильной "ретроградную (по-моему - монистическую) ветвь" российской социологии[3]. Сколько этих кадров поменяли прежние установки за десять лет, и сколько не поменяли их до сих пор? Это тоже не безынтересный вопрос, который, к сожалению, также не имеет ответа.

Несомненный экстенсивный рост эмпирической социологии в России за счет обслуживания финансовых, политических, маркетинговых и тому подобных интересов, отмечаемый многими исследователями, не преодолевает ни замкнутости, ни социальной ограниченности российской социологии в целом. Этот рост не привел к росту социологической культуры и социологического мышления ни в обществе в целом, ни в "российском интеллектуальном сообществе". Главная его беда в том, что он не восполнил и в принципе не может восполнить обнаженные зияющие пустоты российской теоретической социологии. Она находится совсем в запустении, чуть-чуть теплится, никому не нужная и бесхозная, никем не поощряемая и неоплачиваемая. А есть ли она вообще в России? Такой вопрос давно ставится российской реальностью и на него дают негативный, по большей части, ответ. Вокруг него даже разгорелась дискуссия на страницах "Социса"[4].

Рассмотрим позиции оппонентов. А.Г.Здравомыслов, А.Ф.Филиппов и некоторые другие считают, что "теоретической социологии в России нет", из чего делаются далеко идущие выводы. Так, А.Г.Здравомыслов, рецензируя книгу "Социология в России" 1998 года под ред. В.А.Ядова, пишет, что в этой книге нет теоретической социологии, которая бы идейно связывала ветви отраслевой социологии, что в этой обширной книге "не оказалось места для обсуждения вопросов социологической теории". А без нее социологии как национального явления не существует, она превращается в несвязную совокупность отраслевых направлений и хаотичных эмпирических исследований. И ее не заменят ни экстенсивный рост эмпирики, ни увеличение числа журналов и публикаций, ни переводы работ западных теоретиков[5]. Но отсутствие теоретической социологии пусть даже в фундаментальной работе, посвященной социологии России, является ли достаточным основанием для утверждения, что ее в России вообще нет?

Другой автор, А.Ф.Филиппов, наиболее аргументированно утверждающий отсутствие теоретической социологии в России, считает, что ее нет в следующих смыслах. 1. Как "обширных концептуальных построений", 2. Как "заметных претензий на создание своего собственного большого теоретического проекта", 3. "Как устойчивой совокупности взаимосвязанных коммуникаций", 4. Как "самоосмысления общества" - "наше общество не осмысливает себя теоретически", оно "не дистанцировано от самого себя", что является "симптомом особого рода спонтанности, невменяемости общества" и признаком отсутствия в нем "коллективной идентичности", 6. В смысле "отсутствия безусловных теоретических лидеров" и ответов на вызовы "многообразия и глобализации", 7. Как "особого рода взаимодействия" социологов. При этом автор не отвергает существования в России "теоретической деятельности" в социологии. Он подчеркивает, что "отсутствие теоретической социологии мы трактовали не только как соответствующую научную, сколько как социальную проблему. Появление теоретической социологии - тоже не только научный результат, но и социальное изменение". "Публичное невнимание к социологии (в России - Л.С.) - социологический факт, имеющий симптоматическое значение. Речь идет не только о состоянии науки, но и о состоянии общества"[6] И Здравомыслов, и Филиппов настойчиво и справедливо проводят ту мысль, что "попытки имитировать переводами собственную теоретическую деятельность заведомо обречены на неуспех", что развитие социологической теории "в сферах зарубежных и международных" не подменяет развитие "национальной социологии".

Ю.Л.Качанов оспаривает тезис отсутствия в России теоретической социологии в интерпретации А.Ф.Филиппова, которая (интерпретация) "с подачи В.А.Ядова выражает "официальную точку зрения" ИСРАН". (Что плохого в том, что даже головной институт академической социологии России признает отсутствие теоретической социологии? Разве это кому-то выгодно? Что неверно в точке зрения ИСРАН? Другое дело - КАК он относится к этому факту?) Ю.Л.Качанов, соглашаясь с тезисом отсутствия теоретической социологии как социальной проблемы, высказывает ряд своих оригинальных мыслей по поводу ее существования. "Если теоретическая социология в нашей стране отсутствует, то самое ее место в социологическом производстве все же остается - пусть даже и пустое…Опустевшая область взывает к тому, чтобы ее заняли…Теоретическое становится несостоятельным продуктом эмпирического"[7].

Я полностью разделяю и развиваю представление о теоретической социологии как "социологическом производстве" в рамках научного и, шире, общественного воспроизводства в целом. Эта точка зрения хороша тем, что она исключает какой-либо монизм, единственность теории, ибо "ни одна из позиций этого производства не может быть признана преимущественной или абсолютной"[8]. Другое ее преимущество в том, что производство имеет дело с предложением и спросом: нет предложения - не может быть и спроса, но если нет спроса, то и предложения не будет. Чего не имеет производство теоретической социологии - предложения или спроса, или и того, и другого? ВОТ В ЧЕМ ГАМЛЕТОВСКИЙ ВОПРОС ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ РОССИИ. Филиппов говорит, что ее нет как "институализированной коммуникации", потому что на нее нет спроса, что общество "невменяемо", в чем, безусловно, прав и с чем соглашается Качанов. Но в позиции последнего относительно теоретической социологии как производства есть противоречие. С одной стороны, он признает ее "пустым местом" в смысле произведенного предложения, но, с другой стороны, признает ее существование в качестве, пусть несостоятельного, продукта эмпирических исследований (очевидно, имеются ввиду многочисленные и разношерстные теории отраслевых социологий), а также в качестве некоторой теоретической деятельности. Но в последнем качестве признает ее существование и Филиппов. Поэтому непонятен источник критического пафоса Качанова, усматривающего в суждении оппонента факт перечеркивания "усилия поколения отечественных социологов…российского социологического сообщества", факт монополизации его позиции в социологическом производстве[9]. Качанов подтверждает свою позицию фактом публикации "теоретических текстов". (Но каких и где? В отраслевой социологии, в социологии социологии, или в собственно теоретической социологии?) И если существует факт "усилия поколения", то неплохо было бы привести примеры конкретных имен: кто предложил "собственный большой претенциозный теоретический проект", отличный от марксистского? Причем, оба оппонента согласны в том, что суждение "теоретической социологии в России нет" полностью отвечает прошлой, советской социологии, где господствовали догмы истмата, что прошлое десятилетие не стало временем ее достижений.

В другой статье автор справедливо соотносит два события: "новая Россия" и "российская социология", подчеркивая изоморфность последнего первому[10]. Российская социология не дает новых практических схем, она легитимирует "и без того легитимные практические схемы, производимые государством", она не сообщает о нем нечто совершенно новое, что говорит о ее зачаточном состоянии[11]. Российская социология "конституируется лишь трудом ее конструирования….в ансамбле социальных отношений социологического производства". Поэтому, как практика, деятельность, производство она противопоставляется "тотальности институализированной социологической коммуникации" Филиппова и "упраздняет" ее, будучи более фундаментальной, чем сознание/коммуникация, превосходя "всякую институализацию и всякий образец научной коммуникации"[12]. При всей симпатии к "производственной" позиции Качанова, я не могу согласиться с абсолютизацией деятельностного аспекта производства в ущерб институциональному или коммуникационному, информационному и любому другому. В социологическом производстве, как и любом другом, нет единственного абсолютного начала (и это подчеркивал Качанов - см. выше) - ибо это есть омертвляющий и потому нетерпимый для него монизм. Оно действительно есть "ансамбль" многих разных начал, не приносимых в жертву одному, "первичному", "абсолютному", "тотальному" началу, поэтому оно плюралистично, поэтому адекватен ему только плюралистический, а не монистический взгляд. Его плюралистичности соответствует и демонстрируемый здесь плюрализм позиций в "социологии российской социологии", который составляют разные, но в чем-то сходные позиции названных авторов. Это тот самый реальный плюрализм, который надо констатировать как отправной эмпирический факт и в "социологии российской социологии", и в теоретической социологии.

Плюрализм и пережитки монизма

Тут мы прикоснулись к центральному нерву дискуссии, который можно выразить так: Общей (теоретической) социологии в качестве единой и общепринятой концепции никогда не было, нет и никогда не будет. Поэтому стремление некоторых авторов к созданию и провозглашению подобной социологии архаично. Общая социология - это МНОЖЕСТВО общих теорий общества. Формой ее существования всегда были мультипарадигмальность и плюрализм, а когда их не было, как в советское время, тогда не было и социологии, а была одна религия-идеология истмата со своими догмами. Азбучна та истина, что существует огромное множество различных социологических школ и направлений: монистических и плюралистических, идеалистических и материалистических, организационистских и экзистенциалистских, номиналистических и реалистических, феноменологических и этнометодологических, функциональных и структуралистских, морфологических и генетических, статических и динамических, физикалистских и синергетических и т.п. Сложность общества настолько велика, что нет, не было и не может быть единой, исчерпывающей и обще приемлемой для всех без исключения, "общей социологии", "единого поля российской и международной социологии", "единого концептуального языка", "согласованной схемы социологических категорий" и т.п. Могут быть лишь социологии более или менее верные и приемлемые в ту или иную эпоху для тех или иных народов и групп. Исключений из этого правила НЕТ. В том числе в России.

Российский менталитет более 70 лет воспитывался в духе жесткого, воинствующего, фанатичного монизма, что не могло не сказаться на состоянии современного российского социологического мышления и социологической культуры в форме, которую я бы назвал "пережитки монизма". (По моим исследованиям, свыше 80% российских социологов и преподавателей-обществоведов являются монистами, марксистами в подавляющей части, которые остаются непримиримыми противниками плюрализма.) Этот термин понятен для нашего сознания, напоминая о хорошо известных "пережитках капитализма", которые мы долго изживали, но не изжили, а вот пережитки монизма мы обязаны будем изжить, если хотим построить современный цивилизованный капитализм или что-то с ним сопоставимое. Стержень единства этого общества составляет не монизм, а плюрализм. Монизм в конце ХХ века вместе с крахом последней тоталитарной монистической системы перешел в разряд парасоциологии. Современная парасоциология - это, прежде всего, монистическая социология во всех ее проявлениях и формах. Здесь нет возможности их рассматривать[13].

Наше профессиональное сообщество, десятилетиями воспитывавшееся в духе монизма и неприятия плюрализма, до сих пор, через 10 лет после краха соответствующего тоталитаризма, все еще с большим трудом произносит эти понятия в принятом на Западе смысле: "плюрализм - хорошо, нормально", "монизм - плохо, ненормально". Кстати, этот смысл монизма и плюрализма, принятый на Западе в ХХ веке как азбучный, в начале века был осознан впервые не где-нибудь, а именно в России Питиримом Сорокиным. Имея возможность воочию (эмпирически!) убедиться в Петрограде в революционной разгульной сущности одного из видов монизма, он называет его "ложным, ошибочным, неправильным", признает идею монизма "несчастной" и "вредной", а "кличку мониста" - "ругательной", в противоположность "кличке плюралиста"[14]. Российский менталитет никак не может вернуться к этой, исходной и верной, позиции, подтвержденной веком.

Конечно, плюрализм "без берегов", отвергающий всякое единство, не менее плох, чем монизм, абсолютизирующий единство лишь одного начала. Плюрализм не отвергает единство, но признает его только как единство МНОГИХ РАВНО необходимых начал, исключающее отношения "первичности-вторичности" между ними. Тот же смысл плюрализм имеет и в отношении теорий, мнений, преподавания социальных наук, в том числе социологии. Плюрализм не может исключать ОБЩЕЙ тематики современной социологии как учебной дисциплины, предполагающей ее РАЗНОЕ раскрытие в разных концептуальных языках разных социологических направлений. По-видимому, именно такой, плюралистический, смысл имеет конституционная свобода преподавания, обеспечивающая воспроизводство социологии, в том числе теоретической, если она есть.

В каком смысле теоретической социологии в России нет и в каком она есть?

Итак, в каком смысле теоретической социологии в России нет и в каком она есть? Ее точно нет в форме ни институализированного предложения, ни институализированного спроса, т.е. она отсутствует в виде социально значимого явления и "события". Действительно, среди сотен кафедр социологии, десятков социологических факультетов, множества социологических институтов, центров, обществ России мы не найдем ни одного, который бы целенаправленно и систематически занимался производством какой-либо теоретической (макро) социологии. Если кто-то хочет опровергнуть это утверждение - пусть приведет пример. Поэтому теоретическая социология как институализированное социологическое производство отсутствует. Также она отсутствует и как институализированный спрос: мне не известен ни один факт, когда какое-либо государственное или общественное учреждение выступило бы с заказом на производство общесоциологической теории. Поэтому с горечью приходиться признавать, вслед за Ю.Л.Кочановым, что социологическое производство в России - это "пустое место". Свято ли оно? Скоро ли станет занятым? - Об этом ниже. Замечу, что на Западе не редкость, когда известный социолог-теоретик олицетворяет в одном лице институализированное производство/предложение и спрос. Например, М.Кастельс - ведущий современный теоретик информационного/сетевого общества (предложение), одновременно занимает высокие административные должности (спрос) в аппарате Европейского Союза. Это идеал для нас.

Теперь рассмотрим теоретическую социологию России не с институциального, а с индивидуального бока. Есть ли в России индивиды со спросом на общую социологию, на социологическое мировоззрение и мышление? Бесспорно, да, особенно среди молодежи и интеллигенции. Но индивидуальный спрос на них удовлетворяется меньше и хуже, чем на любой другой сегмент современного мировоззрения. (Хотя, это тоже предмет для эмпирического исследования.) Отсюда низкий уровень и социологического мышления, и социологической культуры на всех этажах российского общества со всей длинной цепочкой негативных политических, экономических, культурных и социальных следствий.

Если иметь в виду методологический аспект общей социологии как инструмента различных социологических исследований и социологического образования, то и здесь, в рамках контингента российских социологов, спроса нет или он ничтожно мал. (Каков он - опять предмет эмпирического исследования). Почти каждый социолог-эмпирик мнит себя теоретиком-бонапартом и с презрением смотрит на творения социологов-теоретиков. Отсюда буйным цветом произрастает, подмеченный Н.Е.Покровским, "бонапартизм в социологии", который, по-моему, является одним из признаков "пережитков монизма". В чем причина? Их много. Первая и главная - в низком авторитете и качестве социологического теоретизирования, откуда следует и подмоченная репутация социологических теорий, и их крайности и много еще других грехов, действительных и приписываемых. Вторая - в наплевательском отношении к социологическим макротеориям: "тебе нужно - вот ты и разрабатывай такую теории для себя, а для себя я сам ее сочиню". Отсюда неискоренимое, граничащее с травлей, равнодушие к теоретической социологии. При таком отношении к ней даже "собратьев коллег-социологов" КТО же будет ей заниматься?! Мало дураков найдется!

Но счастье России в том, что в ней находятся все же такие "дураки", которые на свой страх и риск занимаются теоретической социологией. Есть ли в России индивиды-социологи, которые могут предложить социологические макротеории? Да, есть. Их немного, но именно благодаря им и только за их счет социологическое производство не превратилось в абсолютно пустое место. ТОЛЬКО В ЭТОМ СМЫСЛЕ В РОССИИ СУЩЕСТВУЕТ ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ! Теоретическая социология - дело очень тонкое, чрезвычайно сложное, сугубо индивидуальное и творческое. Поэтому социологи-теоретики - продукт штучный и очень своеобразный. Число их в России, по моим подсчетам, составляет не более 40-50 человек. Попробую составить хотя бы частичный их список и названий теорий, опираясь на тезисы докладов первого Всероссийского Социологического конгресса 2000 года и некоторые другие источники[15].

А.Н.Алексеев - Драматическая социология,

Е.С.Баразгова - Экологический подход,

В.И.Болгов - Космопланетарная, энергоинформационная социология,

А.Н.Ветошкин - Диалогическая социология,

Н.Н.Витченко - Когнитивная социология,

А.А.Давыдов, А.Н.Чураков - Модульный анализ и конструирование социума,

Т.М.Дридзе - Социология как "наука наук",

С.Е.Дубровская - Информационный подход,

В.Я.Ельмеев - Социальная феноменология,

И.В.Катерный - Средоцентристский подход,

С.Г.Кирдина - Теория институциональных матриц,

М.С.Комаров - Социокультурный подход,

И.Г.Кузина, О.Н.Козлова, В.В.Василькова и др. - Синергетический подход,

С.А.Кузьмин - Социальные системы (Системный подход),

В.Г.Немировский - Универсумная социология,

М.М.Охотникова - Консенсусоциология,

Ю.М.Резник - Социальная онтология,

Т.Н.Сальникова - Деятельностная парадигма,

Л.М.Семашко - ТетраСоциология,

А.И.Субетто, С.И.Григорьев - Неклассическая социология,

И.П.Яковлев - Спектрально-функциональный и системно-циклический подходы.

Вполне допускаю, что этот список, во-первых, далеко не полный (я не могу знать все без исключения модели и парадигмы российской теоретической социологии), во-вторых, далеко не обоснованный - он составлен лишь по одному, необходимому, но недостаточному, критерию - по претензии на "собственный большой претенциозный теоретический проект" (А.Ф.Филиппов). В него не вошли многие теоретики, рассматривающие отдельные теоретические проблемы социологии, например, соотношения эмпирического и теоретического (В.В.Ильин, Ю.Л.Качанов), проблему времени (Н.К.Серов), проблему социального настроения (Ж.Т.Тощенко), проблему "социологии социологии" (А.Ф.Филиппов, Н.Е.Покровский и др.) и т.д. Мой список - первая грубая наметка, требующая дальнейшего уточнения, а также определения согласованного критерия отнесения социологических работ к собственно теоретическим. Но уже она демонстрирует главное свойство теоретической социологии России - ее ПЛЮРАЛИЗМ, многообразие, многокрасочность, мультипарадигмальность. Этими качествами невозможно пренебречь, так как в них заложена жизненная сила и внутренняя созидательная потенция теоретической социологии. Возрождение и расцвет российской социологии, ее творческое единство мне видятся не в монизме (при нем ничего подобного не было и быть не может), а только в ее плюрализме и толерантности. Наверно, предложенный список расширится. Но не думаю, чтобы число действительных социологов-теоретиков в России перевалило за сотню. Вот ими и исчерпывается сегодня эмпирическое бытие российской теоретической социологии, индивидуальное социологическое производство, поскольку общественное представляет собой "пустое место".

Каждая теория и каждый теоретик, как выразился А.Ф.Филиппов, это "шанс обществу … и шанс социологии" на новые пути развития. Чем больше и разных их будет - тем лучше и обществу, и социологии. В этом-то и состоит социальная эффективность и преимущество плюрализма. "Только так (плюралистически! - Л.С.) и может возникнуть теоретическая социология - как…многообразная (плюралистическая! - Л.С.) совокупность коммуникаций, как ряд претенциозных теорий. Воспользуемся ли мы этим шансом (плюрализма - Л.С.) - покажет будущее"[16]. Тут нечего добавить. Разве лишь ту общую мысль, что переход от монизма к плюрализму, от моно- к полифакторному мышлению составляет неумолимую "стрелу" развития философских и социальных наук, социологии в том числе, в последние два с половиной века, начиная с Монтескье и Канта. Российское социальное мышление всего только десять лет вошло в эту тенденцию и прекратило с ней бороться. Поэтому шансов у него много, но и прежняя инерция еще велика.

Второе ее качество - разрозненность ее теоретического поля, отсутствие условий и возможностей для сравнения разных теорий, для их коммуникации, для их здоровой конкуренции, которая только и может выявить прагматичные и конструктивные теории, способные породить на них спрос. Наш теоретик, как правило, - это крот, роющий нору своей концепции по принципу "каждый сам за себя, а за всех - никто", мало интересующийся тем, что делают другие кроты-коллеги, да к тому же не свободный от "пережитков монизма", от абсолютизации своей теории как "единственно истинной". Все сказанное подтверждает, что в среде социологов вообще, теоретиков в частности, все еще превалирует дух монистической нетерпимости. По моим исследованиям петербургских социологов, лишь около 20% из них разделяют плюрализм и около 80% - монизм. (Гипотеза: по России последняя цифра будет выше, а первая - ниже. Сравнение с молодежью: среди студентов, прослушавших мой курс лекций, признают плюрализм и тетрасоциологию около 87 % - почти в 4,5 раза больше и лишь 6 % студентов отдают предпочтение монизму, что в 13 раз меньше, чем у социологов.)

Российские социологи-теоретики поставлены на грань вымирания. Основной род их деятельности - преподавание, где платят 30-40 рублей за час. Поэтому каждому из них приходится изобретать средства собственного выживания, поэтому тут не до коммуникаций. В этом режиме, который нельзя назвать иначе, как РЕЖИМ НАИМЕНЬШЕГО БЛАГОПРИЯТСТВОВАНИЯ, граничащий с травлей и наибольшим вредительством теоретической социологии, она, по определению и по факту, никак не может существовать в качестве "устойчивой совокупности взаимосвязанной коммуникации" (А.Ф.Филиппов).

У российской теоретической социологии нет даже собственного печатного органа. А единственное специальное издание "Проблемы теоретической социологии" (3 выпуска за 6 лет) - случайно и по времени выхода, и по наполнению: статей по собственно теоретической социологии российских авторов я насчитал (с натяжкой) всего 11 из 64, т.е. менее 20%. Публикации в "Социсе" тоже малочисленны, хотя там есть соответствующая рубрика. (России нужен регулярный журнал теоретической социологии примерно такого названия: "Новые макросоциологические парадигмы" или как в США: "Социологическая теория".) Беда еще в том, что публикуют в них далеко не всех теоретиков, а "своих", или "понравившихся", известно кого. Я мог бы привести десятки примеров отказа в публикации своих статей по тетрасоциологии. За 25 лет ее разработки опубликовано 64, а не опубликовано - около 400 работ. Поэтому тетрасоциология так мало известна и так мало понята в России. То же, примерно, можно сказать и о других теориях и теоретиках, которые поставлены в России в положение деморализованных маргиналов. (Не путать внешнее положение с внутренним состоянием, которое требует особого рассмотрения. Вот еще одна интересная тема для эмпирического исследования.)

В условиях режима наименьшего благоприятствования, граничащего с травлей и равнодушием, социологам- теоретикам в России работать практически невозможно, поэтому и не хочется. Хочется при первом удобном случае уехать из России. Сколько теоретиков хотят уехать за рубеж? Тоже тема исследования.

Как может быть теоретическая социология в России?

Итак, мы разобрались, в каком смысле теоретической социологии в России нет и в каком она есть. Теперь надо попытаться ответить на вопрос: Как она может существовать в России дальше, как она может перейти от состояния "пустого места" к новому институциальному состоянию "наибольшего благоприятствования"?

Главное - создать для теоретической социологии режим НАИБОЛЬШЕГО благоприятствования, предполагающий приоритетное обеспечение ее кадровыми, информационными, организационными (прежде всего финансовыми) и материальными ресурсами, создающими реальные условия для ОБЩЕСТВЕННОГО воспроизводства социологических теорий. Кто его будет создавать? Мы сами. Если мы сами ничего не будем делать для его создания, то никто другой его для нас не создаст. Для этого необходимо возникновение среди российских социологов соответствующего общественного Движения. (Варианты его названий: за возрождение теоретической социологии, за новую теоретическую социологию, за технологичную социологическую теорию и т.п. В дальнейшем, когда это Движение достигнет цели и предложит обществу ряд действительно высоких и прагматичных, технологичных теорий, оно станет способным перерасти в Движение за создание режима наибольшего благоприятствования для российской социологии В ЦЕЛОМ.) Смысл подобного Движения: "Теоретической социологии - режим наибольшего благоприятствования во имя процветания России". В этом заключается стратегическая, долгосрочная цель развития российской социологии в начале ХХI века.

Социологическое сообщество должно понять, что только высокий уровень теоретической социологии, определяемый множеством РАЗНЫХ "высоких", но равноправных социологических теорий, способен возродить российскую национальную социологию, обеспечить ей самоидентификацию, духовное единство в плюрализме и толерантности. Кто-то должен начать и возглавить подобное Движение. КТО? Это может быть известный социолог, социологический институт или социологическое общество. У его лидера две главные цели:

Разработать Программу и провести обширное эмпирическое исследование российской социологии, а также отношения социологов к созданию их профессионального Движения за режим наибольшего благоприятствования для теоретической деятельности.

Организовать широкую дискуссию в обществе и среди социологов о роли и значении социологической теории, о ее качестве и критериях, о ее задачах в России и мире, о создании нового профессионального Движения социологов.

По результатам дискуссии, если в ней идея Движения найдет поддержку, создать его Оргкомитет. Он может быть сформирован путем делегирования по одному представителю от каждой социологической кафедры, факультета, института, центра, общества плюс не вошедшие в число делегируемых социологи-теоретики. Задача Оргкомитета Движения за режим наибольшего благоприятствования состоит в том, чтобы ко 2-му Всероссийскому Социологическому Конгрессу в 2004 году в Москве проделать следующую работу.

• По результатам дискуссии подготовить проект Согласованного Критерия социологической теории вообще и для целей социологического образования в частности. Признать среди обязательных критериев социологической теории критерии плюрализма, толерантности и адекватности информационному и гражданскому обществу.
• На основе проекта Согласованного Критерия произвести "инвентаризацию" парадигм и концепций российской теоретической социологии путем составления Титульного списка их названий и авторов с условиями и сроками его обновления. Титульный список выражает национальное достояние теоретической социологии России.
• По результатам дискуссии подготовить проект Концепции Режима Наибольшего Благоприятствования для теоретической социологии России. Эта концепция должна содержать обоснованную систему организационных и финансовых мер по переводу наших социологических учреждений (кафедр, институтов, центров, обществ и т.п.) на доступный для них режим наибольшего благоприятствования теоретической социологии. Девиз такой концепции: "В информационном обществе нет ничего практичнее хорошей, технологичной теории".
• Вынести на обсуждение и утверждение Социологического Конгресса Программу и результаты эмпирического исследования российской социологии, проекты Критерия, Титульного списка и Концепции наибольшего благоприятствования. А также Устав и Программу Движения, с целью его конституирования и возложения на него обязанности подготовки и проведения в дальнейшем Всероссийских Социологических Конгрессов.

Подобная работа, сама по себе, благотворно скажется и на развитии российской социологии, и на консолидации ее здоровых и творческих сил, и на подготовке КАЧЕСТВЕННОГО Социологического Конгресса, которые должны быть Событием социологии, ее Вехами, а не расширенными социологическими конференциями. Конечно, тут надо максимально учесть опыт подготовки и проведения XV Всемирного Социологического Конгресса, организуемого Международной Социологической Ассоциацией в 2002 году в Австралии, в Брисбене.

Сформулированное предложение может показаться большой утопией и неуемной фантазией, плодом чрезмерного социологического воображения, весьма далеким от реальности. Но что в нем нереально? Эмпирическое исследование российской социологии? (Разве у нас когда-нибудь проводилось ее масштабное исследование?) Разве оно невозможно? Или оно не нужно? Почему у нас "сапожник без сапог?". Думаю, потребность в нем несомненна. Таковы же и другие аспекты предложения. Не нравятся их названия? - Давайте найдем другие, более релевантные. Но в целом-то, это, наверное, дельное предложение и не стоит от него отмахиваться, как всегда. По-моему, только в результате подобных действий может возродиться российская теоретическая социология, только так она может возникнуть как институализированное социологическое производство на месте "пустого места".

Особо следует остановиться на Программе эмпирического исследования российской социологии. От качества этой программы зависит качество социологического дискурса и последующих шагов. Собственно содержание данной статьи составляет набросок подобной программы, основных ее гипотез. Если говорить о ее структурном каркасе, то он мне представляется, с позиций тетрасоциологии, состоящим из четырех основных разделов и одного дополнительного.

• СТАТИКА российской социологии: определение ресурсов, задействованных в ней - Люди (кадры, занятые; их половозрастной состав; образование и квалификация, распределение по регионам России; уровень жизни, объемы и источники доходов; и т.п.), Информация (основные школы и направления российской социологии в рамках монизма и плюрализма, распределение по ним занятых в социологии, объемы эмпирической и теоретической информации в них и т.п.), Организации (институциональные их формы: кафедры, факультеты, институты, центры, общества; отраслевая, вузовская, академическая социология; эмпирическая, среднего уровня, теоретическая социология и социология социологии; число занятых в них; основные школы, направления и течения монизма и плюрализма в них; объемы их бюджетного и внебюджетного финансирования; участие в международных организациях и т.п.), Вещи, Материально-техническая база (помещения, транспорт, средства связи, вычислительная техника и другое оборудование и материалы по институциональным формам, школам, направлениям и течениям).
• ДИНАМИКА российской социологии: производство, распределение, обмен и потребление/использование продукции российской социологии с 1991 года по институциональным формам, школам, направлениям и течениям; международные связи. Типы и виды продукции российского социологического производства.
• СТРУКТУРАТИКА российской социологии: ее сферные комплексы: Социальный, Информационный (культурный), Организационный (политический, правовой, финансовый, управленческий), Материальный (экономический), соответствующие сферам общества. (Иначе: как структурирована российская социология по сферам общественной жизни и общественного воспроизводства России; каковы ее сферные выходы и входы в статистическом выражении).
• ГЕНЕТИКА российской социологии: смена состояний ее развития за прошедшее десятилетие; тенденции и темпы ее развития по регионам, по институциональным формам, школам, направлениям, течениям, публикациям и другим критериям. Дисбалансы, дисгармония и непропорциональность развития российской социологии, их причины.
• ОТНОШЕНИЕ российских социологов к Движению за создание режима наибольшего благоприятствования для теоретической социологи (по регионам, институциональным формам, полу и возрасту, школам и течениям российской социологии и т.п.)

(Предложенная структура Программы эмпирического исследования - Статика, Динамика, Структуратика, Генетика - годится для исследования не только Российской, но и любой другой национальной социологии: Французской, Немецкой, Американской, Польской и т.д.)

Подобное многомерное и целостное исследование российской социологии станет первым шагом на пути подготовки режима наибольшего благоприятствования для теоретической социологии в России. Я думаю, что его результаты и ужаснут, и удивят. Выше подчеркивалось, что теоретическая социология в России социально может родиться только из шанса ее плюрализма. Предлагаемое исследование как раз и должно ответить, насколько значителен сейчас в России этот шанс, насколько он вырос и силен. Если такое исследование окажется невозможным и отвергнутым в России, то только потому, что сейчас среди российских социологов 80% - монисты, в сознании которых пережитки монизма остаются господствующими. Им такое исследование вредно, губительно. Если они пересилят, то возникновение теоретической социологии России отложится еще лет на 15, пока число плюралистов не достигнет хотя бы 50 %. (За 10 лет у нас появилось 20% плюралистов, при сохранении темпа, только через 15 лет число их достигнет половины от числа российских социологов.) Все это время российская теоретическая социология будет обречена на прозябание и мучительное вымирание, как сейчас. Такова современная альтернатива. Но рано или поздно подобное исследование будет проведено, и оно запустит очерченную череду действий. Оно покажет, возникло ли что-нибудь новое "на руинах советского марксизма" или новые парадигмы возникают в русле плюрализма.

Еще один, деликатный, вопрос - вопрос о скромности. Со скромностью мы запутались. Пускаем ее в ход против новых оригинальных идей, когда завидуем им или не хотим понять их. Наука вообще, социология особенно, в этом смысле, очень нескромны, амбициозны и претенциозны. В споре о скромности прав, я думаю, А.Ф.Филиппов, который как раз претенциозность и амбициозность считает одним из непременных критериев "большого теоретического проекта". Действительно, разве может быть какая либо социологическая теория быть "большим проектом" и в то же время оставаться "скромной", лишенной больших амбиций и претензий? Вопрос "скромности" также требует эмпирического исследования: что социологи считают скромным и что нет.

[1] Луман Н. Теория общества // Теория общества. М., 1999, с. 199 и др.

[2] Покровский Н.Е. "Общие проблемы социологии и проблема общей социологии" http://www.socio.ru/public/pokrovskiy/Soc.doc.

[3] Там же.

[4] см. статьи Ю.Л.Качанова в №№ 1 и 3 за 2001 год.

[5] Здравомыслов А.Г. О судьбах социологии России. Заметки о книге: Социология в России. Ред. В.А.Ядов, М.,1998, Интернет.

[6] Филиппов А.Ф. Теоретическая социология // Теория общества. М., 1999, с. 7-33

[7] Качанов Ю.Л. К социологии социологической теории // Социс, 2001, № 1, с. 97

[8] там же, с. 100

[9] там же, с. 99

[10] Качанов Ю.Л. "Российская социология" как событие // Социс, 2001, №3, с.7

[11] там же, с. 6

[12] там же, с.4-5

[13] Эта тема более детально раскрывается в моих книгах: Сферный подход. СПб, 1992; Социология для прагматиков. СПб, 1999; Тетрасоциология - революция социального мышления, путь гармонии и процветания. СПб, 2000

[14] Сорокин П.А. Общедоступный учебник социологии. М., 1994, с.73-74, 187-180; Он же. Система социологии. М.,1993, т.1, с. 52-53 и др.

[15] Социология и общество. Тезисы Первого Всероссийского социологического конгресса. СПб, 200; Проблемы теоретической социологии. Вып. 1-3, СПб 1994-2000; И.П.Яковлев. Социология, СПб, 2000; журнал "Социс" и др.

[16] Филиппов А.Ф. Указ. Соч., с.34.